- И ты решила все ее проблемы? - издевательски спросил он.
- Нет, только проблему эмоционального состояния. Вроде как, - а затем добавила: - Знаешь, любящие тебя люди имеют свойство оказывать успокоительный эффект.
- То-то я такой нервный!
Я повернула прожектор своей полуулыбки в пол, задумчиво выстукивая ритм на стакане. Мне хотелось сказать, что я не откажусь от произнесенных мной когда-то слов, какой бы оттенок они не приняли сейчас. Что, стоило ему протянуть руку… Но зачем? Он знает. О таких вещах не говорят вслух.
Бросив пару не имеющих особой важности фраз, он вдруг почти агрессивно продолжил:
- А потому что никто не задается вопросом, что же это такое, - он сел у окна, соединил ладони на уровне лица и, резко разъединив, выплюнул: - Л-л-любовь!
- Это не имеет значения, - ухмыльнулась я.
- Имеет, - с болезненной твердостью в голосе произнес он.
Дольше обычного задержав взгляд на его горящих глазах, я откинула голову назад.
- Какая к черту разница?.. Суть от этого не меняется. Ты либо чувствуешь, либо нет… - погрузившись в его молчаливое несогласие, я тихо продолжила: - Вариантов любви так много… Я уже давно перестала пытаться отделять одну от другой.

Стыдно.
Заставить себя читать Фрая во имя терапии тоже не выходит. Фильм не включается, кот не приходит, как и ощущение реальности. Тепличные условия, которые позволяют мне впадать в кому. Иногда хочется, чтобы кто-то пришел, шибанул током, посмеялся над моими проблемами как не стоящими внимания и весело упрыгал в закат.

Я - яркий пример последствий пихания в спину в детстве и задавливания порывов на самостоятельность. Мама уехала, моя деятельность вместе с ней.
Я желе, безвольное и навязчиво желающее желать.
Как-то мне сказали, что у меня есть внутренний стержень. Еще тогда было ощущение, что это отчаянная попытка внушения. Впрочем, возможно, она прошла удачно, а стержень заплыл жиром.
А пока что мне сложно заставить себя встать с кровати. Какое честолюбие? Какая самореализация? Польза обществу? Скажем, я не мешаю.