Поняла, что выгляжу действительно плохо, когда грузин, продающий гранатовый сок, дал мне его, невзирая на недостаток денег. Посмотрел так жалостливо, говорит:
-Ты бэри, потом занесешь лучше остачу. Тэбе и правда надо.

Я не ожидал встретить тебя в своих снах. И всё же встретил.

Я "проснулся" у дымящегося костра. Пятна копоти на багровом рукаве врезались в мою память, как жуки врезаются и размазываются по лобовому стеклу автомобиля, встречаясь с ним на скорости.
Устремив взор на землю, я коснулся когтистым пальцем подола и ухмыльнулся. Я был Инквизитором.

Чувство ликования накрыло меня, как и ощущение холодного сознания, соседствующего с моим в одной голове.

Мы привычным движением поправили воротник и мы взглянули в темно-синее небо, усыпанное звездами.
В нем мелькнула тень и мы увидели его.
"Ястреб" - подумал я.
"В ночном небе" - усмехнулся он.

Я выставил руку, предоставляя пернатому насест и загнутые когти порвали сутану в тот же миг. На землю что-то упало, а следом заморосили капельки крови.
" Проклятая птица" - услышал я. Его холодный разум, стал обжигающим, хотя мы не чувствовали боли и нам было плевать на рану.

Видимо, причина была в сутане, она была дорога Ему, впрочем, как и всё, чем Он позволял себе обладать.

Мы склонились и я невольно удивился его горящей крови. Он же оскалившись, усмехнулся и сказал: "Кисточка!"

Неожиданно, наша кровь вспыхнула на когтях ястреба и он обиженно заклекотав, вспорхнул в небо, оставляя за собой шлейф горящих перьев.

А Он, усмехнувшись, направил израненную руку к кисточке и приятное тепло растеклось по телу.
Наши ноздри втянули воздух и я вдруг ощутил беспокойство, опасаясь, что кисть может сгореть в нашей руке.

"Нет" - сухо ответили мне. - "Жар внутри" и спрятав кисть в складках сутаны, мы пришли в движение, оставляя позади, дымящийся костер и кровавый след, который тлел во мраке ночи, не хуже костра.

Затем декорации поменялись.

Ты стояла на парящей каменной тверди над зеленой гладью воды. Позади меня(нас) был водопад.
Пританцовывая босыми ногами на изумрудной траве, ты мучила трехногий оранжевый мольберт.

Я кашлянул. Инквизитор усмехнулся. Ты продолжила что-то увлеченно рисовать, зато виноградная лоза подняла свои усы и потянулась к нам.
Затем почувствовав, исходящий жар, медленно отпрянула.
И ты сказала, макая кисточку в чашку, обращаясь к лозе:
- Что-то не так, милая? -Я кашлянул громче. Ты резко развернулась и воскликнула:
- Вообще-то, я не люблю, когда ко мне подкрадываются.
- Я не специально. - с ухмылкой ответил Он. Я смотрел на мольберт, хотя уже знал, что Он уже увидел всё.

Пернатый дракон у которого были, пронзительно серые глаза смотрел на меня с холста. Затем ты заметила мою руку в изорванном рукаве и то, что трава рядом со мной начинает желтеть и гореть.
- Слушай, а что будет, если облить тебя водой?
- Она испарится - ответил Инквизитор, а я протянул кисточку. Твои волосы были идентичны волосу в кисти. И мы догадались, что она твоя.
А затем, ты все-таки облила меня водой. Точнее попыталась потому что я увел себя в сторону, но капли противно зашипели попав на раненную руку. Кровь уже не шла. Но ты заметила рану.
- Ты порядке, Инквизитор?
- Более чем. - все-таки позади меня был водопад и я побаивался, что ты можешь меня туда толкнЭут, а я как-то не желал, чтобы этот сон заканчивался вот так.
- эй. А ты можешь поделиться синим огнем?
- он же холодный. - мы изумились - зачем тебе синий огонь?
- для него. - ответила ты и довольно зажмурилась
- а разве ты сама не можешь сотворить огонь?

Ты рассмеялась и подула на мольберт. Дракон захлопал
крыльям, но всё еще не мог покинуть холста.

И Инквизитор, улыбнувшись, царапая воздух создал на кончике пальца синий огонек.

а потом я проснулся.

в такие моменты мне кажется, что все настолько зря, насколько это вообще возможно. зыбко, лживо и насквозь чуждо. но что-то животное внутри, что не понимает меня и даже не слушает, тащит через весь этот мрак. "логические, из осени вытекает только зима"

Он сидел на берегу озера с зеркальной гладью, опустившись на оба колена, напротив заходящего солнца. Привычная багровая сутана, аккуратно лежала рядом в изумрудной траве, сложенная в квадрат.
Я редко видел Его полуобнаженным.
Наверное, Его раздражало, когда кто-то пялится на все эти шрамы на спине и руках. Неподвижный, как каменный истукан с острова Пасхи, Он читал, пролетающие перед его взором книги, которые парили, как птицы вокруг. Их было так много и они чем-то напоминали мне чаек, только вместо гвалта - шорох страниц в небе
- Ты когда-нибудь задумывался, зачем тебе вся эта информация, который ты и воспользоваться не можешь - не оборачиваясь, обратился Он ко мне.
- Чтобы быть умнее - ответил я и сделал шаг ближе, трава приятно примялась под сапогом.
- Ну и как, стал? Я нахожу несправедливым то, что прочитав тысячу страниц, ты помнишь всего лишь десять. - усмехнулся он. Его тело дрогнуло.
- Поэтому ты помнишь все.
Я почувствовал, как Он скалится.
- Нет. Мы помним всё. Просто мне не позволено забывать. -Он встал. - Знаешь сколько мусора здесь? Сколько бессмысленостей. Сколько банальщины?
Как дирижер, он начал плавно размахивать руками и книги взвились еще выше.
- Знаю. - ответил я, улыбаясь. - Я ведь читал их.
- Ты помнишь, что во снах, лица - которые ты когда-либо где-то видел. И ты не задумывался, чьим именно было моё лицо до того, как стало моим? - Он ухмыльнулся
- Я не думаю, что это имеет значение.
- Ну конечно. Не имеет. - он оскалился - а я помню каждое и я знаю, как повлияло на нас каждое событие. Помню причины и следствия. И знаешь, я пришел к выводу…
Он резко замолчал и сжал кулаки. И книги вспыхнули начали падать в воду.
Огненный дождь и разлетающиеся вокруг страницы в ночном небе при полной луне.
- Зачем столько театральщины, Инквизитор?
- Красиво. - только и сказал Он и поймал в ладонь пепел и продолжил -… пришел к выводу, что люди это всего лишь губки, впитывающие в себя других людей. Ведь так гораздо проще, чем быть собой.
- Это объединяет людей. - ответил я.
- Зачем?
- Чтобы не быть одинокими.
- Ха! - воскликнул он. - Люди остаются одинокими. Просто кто-то менее или более. Знаешь, это как память - ты никогда не забудешь то, что помнит твоё тело. Не забудешь лица. Они затеряются, но ты не забудешь. И если ты что-то понял. Действительно, понял - ты это повторишь. Это как прочитать про приемы в книге. Ты можешь скопировать его, только понимая его действие. Скопировать танец.
- Я не умею танцевать.
- А я умею. Потому что, кто-то потратил четыре года на них. И потому что видел, как танцуют другие.
- Смешно. То есть по-твоему можно научиться драться только наблюдая?
- А ты не помнишь тибетских монахов? Все они наблюдали за животными, прежде чем придумать свое. Скопировали у лучших в мире бойцов.

Он поднял руку, прерывая спор и спрыгнул на воду. От его ног пошел пар и круги. И тут появилась она. Я окрестил её Владычецой Озера. Она выросла из воды. Такая гибкая и грациозная, насколько может быть гибкой и грациозной вода.

И он склонил пред ней голову. Меня это разозлило, ибо он не тот, кому позволено её склонять перед другими. Он протянул ей руку и она подала свою. Шипение. Пар…
И они начали танцевать вальс. Танцевать на лунной дорожке и Инквизитор насмешливо крикнул:
- Может сыграешь что-нибудь.
- Ты итак справляешься.

Танцы на лунной дорожке, жаль что в моем мире это невозможно.

Преломления Заката(R)

Известно, что тело, погруженное в жидкость, вытесняет часть жидкости, объем которой равен объему тела. При этом уровень жидкости поднимается ровно настолько, насколько он поднялся бы, если бы к уже имеющейся жидкости добавили количество жидкости, объем которого равен объему погруженного тела. Ларднер обнаружил, что частичное погружение тела сопровождается точно такими же явлениями: количество вытесненной жидкости в этом случае равно по объему погруженной части тела, а уровень жидкости поднимается ровно настолько, насколько он поднялся бы от прибавления объема жидкости, равного объему погруженной части тела.
Предположим, что на поверхности жидкости каким-либо образом удерживается частично погруженное в нее тело. Поскольку часть жидкости вытесняется, уровень ее поднимается. Вследствие повышения уровня жидкости какая-то новая часть тела оказывается погруженной, вытесняет новую порцию жидкости, что приводит к новому повышению уровня. В свою очередь новое повышение уровня вызывает дальнейшее погружение тела, что приводит к вытеснению еще одной порции жидкости и т. д. Ясно, что весь этот процесс должен продолжаться до тех пор, пока в жидкость не погрузится все тело, после чего начнет погружаться то, что его удерживало (будучи соединенным с телом, это нечто может рассматриваться, по крайней мере при решении интересующей нас задачи, как
часть тела). Так, если вы возьмете шест длиной 6 футов, опустите его конец в бушующие воды и подождете достаточно долго, вы в конце концов погрузитесь в воду. Вопрос о том, откуда берется вода (относящийся к высшим разделам математики и потому не рассматриваемый в данной работе), не имеет отношения к морю. Представим себе человека, стоящего во время прилива у самой воды с шестом в руках, который частично погружен в море. Человек этот стоит прямо и неподвижно, и мы все знаем, что он непременно утонет. Люди, каждый день во множестве погибающие таким образом, дабы удостовериться в философской истине, люди, чьи тела безрассудные волны мрачно выносят на наши неблагодарные берега, имеют большее право называться мучениками науки, чем Галилей или Кеплер. Если воспользоваться проникновенным
высказыванием Кашута, именно этих людей следовало бы назвать безвестными полубогами нашего девятнадцатого века.