мы дожили до тех времен, когда делишься с кем-то своей тревогой, а тебя спрашивают "ты говорила об этом с психотерапевтом?"

Можно сколько угодно экспериментировать с внешностью, но, пока не договоришься сам с собой, кто ты и чё тебе вообще надо от этой жизни, успокоение не наступит. А когда оно наступит, будет казаться, что что-то не то: слишком ровно, слишком всё одно к одному. Это шизофреническое шило с его биполярными расстройствами доведёт когда-нибудь до чего-то великого: ужасного или не очень - неизвестно, но оно отыграется за всё: за то, что его травили таблетками, запирали психологическими практиками и медитациями, покорно признавали, а потом показно отказывались и в упор игнорировали. И где-то поверх всего этого, как непреложная аксиома, плавно колышется подспудная полумысль, что однажды всё устаканится. Эта идея настолько робко смотрится на общем фоне, что кажется, ей даже неприлично существовать - но на то она и подспудна: выстрелит однажды и в самый крайний момент. Так и живу, надеясь на это, как на подушку безопасности, увиливая от столбов и кюветов.

Я бы с удовольствием сходил на курсы под названием "Как принимать тяжелые решения, меняющие жизнь"

Бархатно-черная, с теплым отливом сливы созревшей,
вот распахнулась она; сквозь этот бархат живой
сладостно светится ряд васильково-лазоревых зерен
вдоль круговой бахромы, желтой, как зыбкая рожь.
Села на ствол, и дышат зубчатые нежные крылья,
то припадая к коре, то обращаясь к лучам…
О, как ликуют они, как мерцают божественно! Скажешь:
голубоокая ночь в раме двух палевых зорь.
Здравствуй, о, здравствуй, греза березовой северной рощи!
Трепет, и смех, и любовь юности вечной моей.
Да, я узнаю тебя в Серафиме при дивном свиданье,
крылья узнаю твои, этот священный узор.

1917-1922

Мужик в метро прицепился только что.
«У вас такие ноги! Давайте я вам их оближу» говорит.
«Ну давай» говорю.
Он взял и вышел на следующей станции.

И тут не повезло.

И пусть все в этой жизни идет наперекор тому, как хочу я, солнечные лучи и озорной ветер в кронах воскресным началом вечера продолжают дарить ощущение покоя, словно обещая нечто удивительное и приятное. Время от времени я ловлю эти моменты, как ловят переливчатых бабочек. И каждый раз они не думают тускнеть - теплые желтые лучи, сизо-зеленые листья осин, приглушенный щебет птиц и детей, и накатывающий волнами шум ветра - ласковый и манящий. Из года в год он всё тот же. Наверное, единственная константа в канители дней и лет