Внезапно, посреди всего этого хаоса, в протест ему, мощным потоком поднялся со дна покой. Прохладно и беспрекословно, все выше и выше, пока весь шум внутренних голосов не захлебнулся тишиной.
И все закончилось.

Я проехал на лестнице несколько метров вправо, остановившись возле двенадцатой полки, закрыл глаза и привычным движением провел пальцами по переплетам. Первый - прохладный, кожаный, с четко отпечатанными буквами. "Держу пари, красная", - подумалось мне. Второй - тканевый, мягкий… Возможно, бледно-зеленая, выцветшая. На третьей книге уголки губ дернулись в полуулыбку, в голове возник калейдоскоп образов, а пальцы заскользили медленнее: они ее хорошо помнят. И как тяжело было отдавать обратно - тоже. Я собирался взять пятую по счету, но небольшой изъян на четвертом переплете привлек мой тактильный интерес раньше. Открыв глаза, я обнаружил небольшую серую, ничем не примечательную, кроме этого самого изъяна, книгу, больше похожую на ежедневник какого-нибудь бухгалтера, на обложке которой было отпрессовано число "12", и которую я ни за что не выбрал бы визуально, а значит, никогда бы и не прочел. "Да, как это эстетика еще не погубила этот мир", - подумал я, усмехнувшись.
- Люди не очень хотят читать книги в непривлекательных обложках. Глупо, правда? Некоторым, вроде тебя, еще и обидно. Между тем, серых людей ведь тоже зачастую не хотят… мм, читать.
Я обернулся. Внизу стоял, несомненно, самый яркий человек этой библиотеки. В руках он держал такую же серую книгу, как та, что заинтересовала мои искушенные пальцы, и в них она смотрелась еще более невзрачно, даже жалко. Так, что мне нестерпимо захотелось отнять ее у него и положить куда-нибудь в другое место, во имя сохранения ее книжного достоинства и вселенской гармонии.
- Что, мне лучше ее отложить, да? - засмеялся мужчина в густые усы, - Наверное, ты прав. Но тебе я все равно ее не отдам, даже не надейся. Ты пока не дорос до двенадцатой, хоть и проявил к ней завидное милосердие!
Я хотел было возразить, что, вообще-то говоря, таких книг тут как минимум две, так что поздно ему пытаться спасать от моего недалекого ума ее великие тайны, но, кинув взгляд на свою версию, удивленно обнаружил, что держу в руках ярко-фиолетовую, как пиджак незнакомца, книгу. Пока я рассматривал название, мужчина что-то пробубнел себе под нос, завязал шнурки и направился к выходу.
Уходя, он еще несколько раз негромко, но почти сердито повторил, смеясь: "Милосердие… Надо же! К ней - и милосердие! Какое благородство..."

Это не начало, и даже не середина. Я находилась в темной комнате, подсвеченной неярким красным светом, воздух в которой казался густым. Наедине с фотографиями, развешенными на верёвке, протянутой над столом от одной стены к другой. Помню улыбающиеся лица, ощущение несколько отстранённого интереса с лёгкими тёплыми нотками. Незначительную тревогу на задворках разума, что кто-то вот-вот зайдёт сюда. Тихие, приятные на слух, но неразборчивые голоса за дверью. Я вышла и оказалась на улице, залитой ярким солнечным светом, рядом с бассейном и десятком радостных людей, среди которых было несколько знакомых. Одним из этих людей была она, человек, который так или иначе беспокоит мой разум вот уже почти 2 года, хотя в жизни моей ее уже нет. Она была особенно весела, собираясь прыгать в этот бассейн, и меня не замечала совсем. Я была рада, что могу остаться незамеченной, но вместе с тем ощущала грусть и недосказанность, преследующую меня с момента последнего нашего настоящего разговора. Почему? Почему она постоянно тут, в моей голове?
Ход моих мыслей прервал парень, для которого я была достаточно заметна и осязаема, чтобы взять меня за локоть и дружелюбно предложить отойти подальше от брызг. Мы разговорились, я поспрашивала про ее жизнь. Оказалось, она беременна, но отрицает это всеми силами. Он говорил это шепотом, хотя мы стояли на балконе второго этажа, в темном коридоре которого не было ни души. Он заговорчески посмотрел на меня.
- Люди теперь не говорят об этом открыто. Более того, беременность скрывают максимально долго, и все вокруг играют в эту игру. Ну… ты же знаешь, детей у родителей забирают и отдают государству. Многие не способны это принять. Многие хотели бы жить так, будто этого нет.
Он закурил, повисло молчание. Мы долго смотрели вниз на бассейн, радостные лица, мелькающие в нем, брызги, не имеющие шанса долететь до нас. Когда я собиралась уходить, он остановил меня, взяв за запястье, посмотрел в глаза, вложив в ладонь какой-то ключ и клочок свёрнутой бумаги, и ровным тихим голосом сказал:
- Это тебе, просили передать. Прямо по коридору, затем направо, третья дверь.
Я спрятала руку в карман, не задавая вопросов, которые роились в голове, интуитивно ощущая, что он уже сделал больше, чем мог.
- Удачи! - крикнул он, когда я практически свернула направо. Я еле заметно улыбнулась, внутри все сжалось.

***
Снова темнота, голоса доносились откуда-то издалека, я еле разбирала их. Меня кто-то звал. Первое, что я ощутила отчетливо, - сырость, прохладный воздух, звук колес на мостовой, звук дождя. Ко мне постепенно вернулось зрение. Все вокруг было приятно, расслабляюще серым. Серая блестящая мостовая, серое белесое небо, завеса дождя, серая река под мостом, по которому мы ехали на темно-сером автомобиле, напоминающем Форд начала 20 века. Рядом со мной сидели три женщины, и хотя разговоры прекратились, напряжение ощущалось физически. Автомобиль остановился, одна из женщин заплатила водителю и осталась в машине, кто-то сзади практически вытолкнул меня наружу. Ноги опустились в лужу с характерным звуком и мгновенно намокли, но я не ощущала влажности, я не ощущала холода. Я ощущала тревогу и сосредоточенность, все тот же отстранённый интерес и вовлеченность. Звук дождя мягко окутывал, действовал умиротворяюще, растворял тревогу, доводя её концентрацию до совершенства. Все вместе мы быстро направились к зданию неподалёку, под навес.
- Держи, - одна из женщин, та, что помоложе, передала небольшой свёрток пожилой. - Это импланты. Пока только первая партия. Да, мало, я знаю, но мы сможем больше. Ты найдёшь нас в магазине PHLOEM, деньги получишь на месте. Удачи тебе.
Она перевела взгляд на меня.
- Вам.
Девушка с золотистыми волосами накинула серый капюшон на голову и стремительно ушла в сторону здания в конце улицы.
- Пойдем, - окликнула меня пожилая тучная женщина.
Я ощутила ее руку у себя на спине и поняла, кто вытолкнул меня из автомобиля. Неприятно, но, видимо, необходимо. Мы поспешили к противоположной стороне улицы, она что-то быстро говорила мне, я кивала, но все окружающее пространство постепенно исчезало. Сперва звуки, затем чувства, и, наконец, серый город заполнила тьма.

***

- Юль! Юль, как тебе?
Моя мама смеялась, надевая на голову смешную пушистую белую шапку. Мы какое-то время уже ходили по торговому центру, она говорила со мной о последних новостях, я давала краткие ответы на ее многочисленные вопросы.
- Тебе очень идет, - ответила я, думая в первую очередь о ее жизнерадостной улыбке. - Будешь брать?
- Не знаю…
Она несколько раз еще подвигала шапку на голове, выдвинула подбородок вперед, покрутилась перед зеркалом, осмотрела себя через плечо, наклонила голову вниз. Затем, сняв шапку, все же решила повесить ее обратно, проводив одобрительным взглядом с едва различимыми нотками зависти, как бы говорящим "да, ты хорошо будешь смотреться, и мне немножко жаль тебя тут оставлять, но наши дороги на этом расходятся". В маме мне всегда нравился этот жизнеутверждающий настрой. Эта способность идти вперед с гордо поднятой головой. Я улыбнулась уголком губ и пошла вдоль витрин дальше. Мы собирались пойти в кофейню, повернув направо, однако я заметила в одном из магазинов высокую стройную элегантно одетую девушку, владелицу магазина. Ее волосы с косым пробором были завязаны в тугой блестящий узел на затылке, на ней был идеально сидящий шоколадного цвета пиджак и строгая белоснежная юбка, подчеркивающая талию. И хотя внешне она чем-то напоминала стюардессу, необъяснимое знание того, что эта девушка никому не подчиняется и, тем более, не прислуживает, следовало вместе с ней и было безоговорочным. Заметив меня, она замедлила шаг, затем и вовсе остановилась. Уверенным движением девушка выдвинула ящик стола, достала оттуда конверт и папку с бумагами и направилась ко мне.
- Мам, ты иди, я сейчас буду.
Я отошла немного в сторону. Звук каблуков отражался от стеклянных витрин, пола, приятно щекотал нервы. Я посмотрела по сторонам, но в коридорах практически не было людей, все толпились возле кофейни.
- Держи, - она отдала мне папку и довольно толстый конверт.
К своему удивлению я заметила торчащие из него купюры. Она словила мой взгляд.
- Это на сопутствующие расходы и на жизнь. В папке все есть, все необходимые документы. Тебя найдут, не переживай об этом.
Во взгляде этой девушки не было и тени сомнения или тревоги. У меня даже возникла мысль, что это красивое лицо не знало жеманства, ужимок, отвращения или ненависти. Она была сдержанной, элегантной, очевидно, весьма сообразительной и умной, но вместе с тем настолько простой, искренней и по-человечески теплой, что я не смогла придумать ни слова в ответ, потратив все внимание и время на попытку впитать это и воспринять до конца.
Когда она уходила, я прочитала вывеску. "PHLOEM".

***

Помню яркий момент.
Мы выполняли какое-то задание, это было связано с магией. Мой друг, он же напарник, как-то непомерно сильно меня оскорбил, разозлил, задел за живое, и мне очень хотелось влепить ему пощечину. Я носилась по всему залу, а это было что-то вроде элитного кафе, и искала его с вполне определенной целью и чешущимися руками, зная, что он мог перевоплотиться.
Увидев одну крайне подозрительную девушку с карими глазами, я, в полной уверенности, что это мой дружок, наотмашь залепила ей пощечину. От удивления она даже не разозлилась, и до меня быстро дошло, что напарником тут и не пахнет. Пожалела, немного струхнула, начала извиняться… А потом недолго думая с ухмылкой на лице подставила левую щеку. В ее глазах вспыхнули огоньки задора, и началооось… Она дала мне пощечину, затем другую, уворачиваясь, я кинула в нее едой с одного из столиков, мы свернули пару стульев… Нам было очень весело. Пришлось выйти во двор, чтобы не снести к чертям заведение, и продолжить там. После получаса драки, запыхавшиеся и усталые, мы валялись на траве и смеялись.
Напоследок девушка сказала мне, что ТАК с ней еще никто не начинал знакомство и она это запомнит. И, если что, я знаю, где ее найти. В этот момент я поняла, что мы с ней были знакомы когда-то давно и не здесь. Подумала, что не знаю ее имени, но пускай так и останется.
Она обняла меня и ушла.

Она держала в руке маховик времени, уверяя, что так будет лучше. Говорила, я даже не вспомню, что меня волновало, ведь всего этого просто не случится. "Забывать нельзя, забывать нельзя, забывать нельзя". Последнее, что я помню, - мой крик, когда она повернула коронку, и ощущение падения.

"I mark the hours, every one. Nor have I yet outrun the sun. My use and value unto you, are gauged by what you have to do".

Какой прекрасный день, какой прекрасный день! Сессия закрыта, кот со мной, на весах внезапно минус 1,3 кг, мама ставит веселенькие скобочки в записках о том, куда успела смыться, пока я сплю мертвым сном. Это, конечно, не признания в любви, но уже какой-то сдвиг :D
Все идет своим чередом. Идет.
П.С. К посту ниже. А я как будто не могу выучить жалкий немецкий! Могу. И уже в процессе.
П.П.С. Сон! Мне снился офигенный сон. Огромная старая заснеженная ель. И когда я говорю огромная, я имею в виду пару тысяч метров над землей. На ней даже были спиральные утрамбованные снежные дороги. На верхушке, как выяснилось, находилось нечто спрятанное, потому мы туда отправились на странном транспорте, периодически взмывающем в воздух. Кто такие мы? Понятия не имею. Но спускаться было очень круто. Вид красивый, небо синее на уровне глаз, огромные иголищи под тобой, а ты летишь вниз и ловишь кайф. Конечно, мне много чего еще снилось. Но я плохо помню.

Мне снилась мама, молодой. Мы с сестрой были детьми, и она показывала, как красиво плести какие-то украшения, пока мы плыли на огромном парусном корабле в арабскую страну.

Мне снилось, мы говорили про таких людей, с которыми ничего плохого никогда не случается, они будто неосознанно мурлычат музыку не способной сопротивляться ритму Вселенной, и она танцует под него.

Мне снилось Нечто Очень Важное, подвешенное по старой традиции на ветку дерева. Лес оказался живым, поднялся сильный ветер, и мешочек с ним пропутешествовал до одного древнего, но не очень-то благосклонного. Мы нашли его. Дерево было богато не только на издевательства, отвратный тон и злобу, но и на змей, липкую странную жидкость и… Короче. Мне лень расписывать этот сон.
Все закончилось хорошо, моя сестра не с первого раза, но разрубила топором смеющуюся змею, кровь, как и положено, хлестала во все стороны, будто она теплокровная, ну а внутри после смерти дерева оказался обычный платяной шкаф. Я подала гениальную идею, как найти то, что нам нужно, и мы нашли, а как только повернулись к шкафу спиной - оказались на пути к уютненькой кухне на нашей старой квартире. Запах кофе и выпечки, теплый свет, все дела. А сзади и правда был шкаф. В котором родители когда-то прятали подарки на новый год.

Конечно, это далеко не все, что мне снилось. Диалоги забылись, жаркая арабская страна тоже. Серый дождливый город и компания одного человека остаются в тумане. Светлый, полуразрушенный город в Греции, по которому я ходила с картой в поисках одного старого здания, в компании интересного, но наудивление лживого молодого человека. Озеро, в котором мы весело болтали ногами, разгадывая загадки. Массивные двери, ведущие в тайну.
Рано или поздно…

Я учила маму играть на пианино, была красивой белой рыбой с прозрачными золотистыми плавниками, мыла голову шампунем прямо в магазине, ездила по городу в поисках приключений и лежала на лугу, смотря на звездное небо.
Может и получится. Научиться.
Во всяком случае, в этом сне никто не умер.

Я проснулась от собственных слов:
- А куда мне звонить?
- Ты чего?
- Я сплю, это сон.
- Ты сказала, куда тебе звонить, - смеется.
- Да, я видела как один родной человек прыгает из окна… Позвонила 103. А мне сказали, что они только регистрируют случаи… И все…

Если мне и дальше будут сниться такие сны, то лучше не спать.

Я рисовала в воде. Управляя краской так, как мне захочется, создавала разнообразных завораживающих морских животных на дне темного, насыщенного океана.

Фрейдовско-Булгаковские снищи. Приближенные к реальности сильнее, чем мне хочется. Где волшебство? Где мое вдохновение? "Где ты, где ты, я?"

[Фрагмент: Радостно и очень быстро скольжу по покрытой водой платформе в метро, в незастегнутом пальто на голое тело. Воздух, понятное дело, немножечко раздевает, а я счастливая, и не думаю об этом совсем. Потеряла едва ли имевшийся контроль, направление - край перрона… Уже сморщилась от неизбежного, когда за локоть схватила рука незнакомого дяди. Я испугалась за него: не падать же ему под поезд за дурость мою. Но торможение произошло. Дядя смотрел неодобрительно, а я смеялась и сердечно благодарила.]

В выходные не хочется выходить. А придется.
Сестра рассекает ковер. А я так рада. Пусть мелькает, пусть шумит, пусть ворчит и смотрит свысока. Одна я схожу с ума в этой комнате.

Мне не спалось, и я вышла прогуляться по парку, аккуратно ступая по траве босыми ногами. Увидев блестящие луной перья, я подбирала их и связывала между собой в порядке убывания длины: крылья сами себя не сделают. Почему-то закружилась голова, и мне пришлось лечь на сонную прохладную траву, дабы не упасть.
Никогда еще я не видела столько звезд так четко. Странно, но луна совершенно не мешала.
Я услышала музыку и звук журчащей воды. Первый становился все громче, кто-то живо отбивал ритм… Я тихо запела, закрыв глаза и наслаждаясь резонансом. Мне ответил задорный женский голос, нагло изменяя мелодию. Состоялся диалог, в котором я пела все смелее и громче, пока не пришлось сесть и не захотелось смеяться. Когда я сквозь улыбку тянула последнюю громкую ноту и наконец открыла глаза, выяснилось, что неподалеку собрались люди. Они смеялись и хлопали, свистели музыкантам и отвешивали поклоны.
В толпе под лунным светом пространно улыбался Человек. Увидев, что он замечен мной, Человек секунду колебался, затем перевел взгляд и слился с толпой.

Мои страхи выливаются в номинальные ночные кошмары. Это когда во сне мне не больно и не страшно, но сам по себе сюжет тянет на фильм ужасов.
Сегодня меня растворили в кислоте из чистой жажды насилия. Парам-парам-пам.
Помню что-то вроде собрания. Пришел какой-то главный дядя и спросил, кто из находящихся в комнате (которая была больше похожа на слегка подсвеченную красным пещеру) сделал что-то для какого-то загадочного общего дела. Справа сидели активисты. Слева люди сбегали. Спросили, мол, что сделала ты? Взгляды на меня. Я растерялась, но точно знала, что была полезна. Что-то попыталась сказать… За меня даже вступился кто-то справа. Главарь задержал на мне взгляд и сказал 'хорошо'. Следующий кадр - ванная с кислотой и хищная ухмылочка х)
Любопытно было смотреть, как какой-то добрый человек собирает мои зубы на экспертизу. Что вообще творится в моей голове и какого хрена я об этом только догадываюсь?!

Хорошо хоть перед этим мы с ней взбирались на гору по стремным ступенькам-выбоинам, но легко и весело. А потом спускались. И никто никуда не падал. И всем было хорошо.

Ах да. Сны.
Мне много чего снилось, но хорошо запомнились скитания по зимней дороге. Через некоторое время я нашла на ней лису. Она совершенно не боялась меня, к тому же немного замерзла и явно хотела кушать. Так что я обняла ее, ощутив приятную щекотку от пушистого меха, и утащила домой :)
P.S. Люди. Так или иначе, говорите? Ну да, ну да.[2]